Ничего нового. Существовал.

Ж.-П. Сартр, Тошнота.

ЕРЕВАН (до 1936 года в рус. транскрипции – Эривань), город, столица Республики Армения. Расположен в левобережной части Араратской долины и частично на вулканическом плато, на высоте от 850 м до 1300 м. Средняя темперарура января: - 4,2С, июля: 24,8С. Город разделен ущельем реки Раздан, протекающей с севера на юг. С северо-запада возвышается гора Арагац, с юга видны Большой Арарат и Малый Арарат, с северо-востока – Гегамский хребет.

Ереван – один из древнейших городов мира. В армянской исторической литературе Ереван впервые упоминается в начале 6 в. Согласно обнаруженным при археологических находках клинописным надписям, урартский царь Аргишти I в 782 г. до н.э. построил крепость Эребуни, у которой и возник современный Ереван (отсюда же и происходит название города).

Сегодня я получил стипендию. За вычетом профкомных удержаний (какого фига!); по традиции, “хвостик” стипендии оставляется кассиру. Довольно мизерное натуральное число. Хватит или на одну хорошую книгу (даже в жестком переплете), или на тройку хороших дисков (российского производства), или на скромный ланч с девушкой среднего пошиба в закусочной с экологическими проблемами.
Решил приберечь на потом.

Покрутился около часа по городу. Убедился, что все по-старому. Пошел к остановке. Всякие и всякое. Вот прошла стайка распушивших задницы бабс, тянущаяся с университета. Или еще – фигуристая, но жирная, как барашек, с кривоватыми ногами, сиси до писи, следит только за талией, животноводство. Бедра добротные, широкоформатные. Попки – мое эротоманистическое кредо. Она заметила мой бесстыжий робкий взгляд. Запуск отменяется. Хьюстон, как слышно?

Попробовать еще раз. Обратный отсчет. Шоу начинается.

Еще мгновение.

Все – теперь она работает на меня. Что на сегодня? Что на этот раз? Без разминки. Сразу к делу.

Один взгляд, только один положительно оценивающий взгляд – и я подключил ее к разыгрывающемуся передо мной хэппенингу. Она работает, отрабатывает каждое движение. Она наверно каждый день до бессилия тренируется дома перед зеркалом. Чувствуется мастерство профи.

Зафиксировала – шоу.
Стимул – реакция.
Ее формула:

S->R

Параллельно подключаю еще несколько тел. Теперь ты. Теперь другая, нет, не ты, вон та, рыжая (блудливая, как коза), на выход, встань здесь, пересмотрим мизансцену, больше больше работай выкладывайся так хоро шо работаем - работаем - работаем проход по правому флангу ты с короткими ногами в центр поближе очень хорошо ну конечно кураж теперь делаем раз два прогнись прогнись глубже замечательно рука к лицу другая колесом вот не ленитесь все все все встали ко мне шажок вперед ты назад глаза потупили бровки нахохлили реснички задрожали поступь мягкая пластичная пиндаровская тронуть плечо великолепно.

А вот если: схватил за сиську – и руки свело, не пошевелиться, а ей там придавило, ревет как белуга, “то как зверь она завоет, то заплачет как дитя”.

Или завалюсь бродягой – подадут? Вот эта точно подаст: у нее живот жидкий, значит добрая. Эта ни за что не подаст – волосатая шея, руки, спина: шимпанзе. Чтобы подавать, мозги надо иметь. Милосердие – каприз разума. Какая- нибудь конфетесса подаст, а я – хвать за руку или за что другое, и оторву с корнем. Пусть знает.

Все из-за моего [крэдо].

На сегодня хватит. Благодарю всех. До новых совместный проектов (так экзистенциально!).

Вот на что способен (т.е. может) художник. Я и в самом деле многое могу. Например моя жареная картошка – всегда произведение искусства. Eat-art. Художник все делает художественно. Если художник проинсталлировал (суво-купил) женщину, то она уже не человек – она результат его творчества, произведение искусства. Она – сложный механизм конденсации его творческого экстаза. Это касается всего.

Но самое сложное и безвыходное – художник, охудожествивший себя.

Это тебе не стадо бабисток с заплесневевшим сыром гениталий. Это – жизнь в чистом биении.

Я всегда думаю об искусстве. Я даже придумал беспрецедентный вид искусства, который назвал cinemaassart. Это делается так. Подставки в три ряда, как в хоре. Пятьдесят хорошеньких женщин (от дохлячек до пышек) на любой вкус. И показывать на их задницах кино. Особенно, если старые добрые мультики или киноальманахи о путешествиях.

Сверхчеловеку нужны сверхтелки.

Я вспоминал вечер на кухне, где мы (Я, Переводчик и Круг) проникались водкой. Переводчик подал идею. Это был транспорт.
Он сидел рядом и, косясь, разглядывал ее ноги.. Сигнал был принят – ноги начали оживать. Животворящий эффект взгляда.
Она закутана в шубу. И торчащие из-под шубы ноги. Кроличий романтизм. Схватить ее бедро обеими руками и прокусить до самой кости, до хруста. А потом догрызать. И чтобы она на ходу спрыгнула с маршрутки и убегала, смешно болтая перекушанным огрызком своей симпатичной ножки.

После паузы продолжил Круг.

Он рассказал о своих промокашковых брюках (он вообще любит рассказывать про свои брюки). У него были светлые брюки из тонкого материала. Они были довольно дорогими, да у него и не было на тот момент ничего другого. После туалета последняя, “золотая”, капля мочи просачивалась через трусы и оставляла на брюках еле заметный влажный след. Но благодаря униКАЛьности материала, пятно разрасталось до несусветных размеров. Эти брюки хоть и доводили его до ручки, но все же не так, как это случилось с его влажными джинсами. Кругу нужно было по неотложному делу куда-то уйти, а единственные на тот период брюки, говноцветные джинсы, еще не высохли после стирки. Ждал-ждал, а потом, не найдя ничего другого, нацепил на себя влажные джинсы. Пришел домой через час, весь издерганный. Его беспокоил намокший зад, который , как ему казалось, превратился в пемзу. После длительной серии заглядываний в зеркало он заметил, что она скорее напоминает сморщенные от долгого пребывания в воде подушечки пальцев. Мы оценили его истории (особенно вторую, которая без концовки).

И еще он рассказал байку об одном знакомом, который нажрался какой-то пахучей, но очень вкусной колбасы, после чего от его члена целую неделю пахло этим деликатесным запахом. Так вот этот парень еле сдержался от соблазна полакомиться своим женьшенем.

Символы. Сплошные символы.

Проехал один автобус, затем другой. Пропускаю. Много бродячих животных. Рядом пробежала маленькая хромая собачонка. Она посмотрела на меня, я на нее, - мы поняли друг друга. Она поскакала к забитому барахлом мусорному баку. Я наблюдал за ней с огромным интересом. Как же я отдыхаю, когда смотрю на животных. Через час приезжает автобус, переполнен до отвала.

Иду в метро – сесть с другого места. Кассирша с дихотомическими передними зубами протягивает мне жетон и затягивает сдачу. Эскалатор не работает. Спускаюсь шаг за шагом в эту искусственную глотку. Переходы. Лабиринт. Освещение машинных залов. Вместо надписей машиноскрипты. Аварийный свет. Туннель. Массы людей. Технотронные черви. Многие с вещами, плачущими детьми, дурными намерениями, беспокойными глазами. Бесконечные подсвеченные табло. Часы, указатели, рекламы. Парк мертвых живых человеческих машин.

На разных скоростях вперед закутки выходы столы ларьки инвалидные и детские коляски вещи вещи много вещей движение застывшие глаза смена токов.

Объявляется всеобщая мобилизация! Все в бомбоубежища. Наконец это случилось – ядерная зима. Все вижу. Все, кто успеет. Просьба рекламы не сдирать. По нужде ходить в неосвещаемую часть тоннеля. Быть на чеку. Государство позаботилось о вас – пища в кассах. Получите карточки у заведующего станцией. Смена цифр на табло. Как на атомной электростанции, в нескольких шагах от реактора.

Расступитесь, расступитесь, дайте пройти пророку трагического героизма. Дайте ему развернуть свою метафиззарядку. Все на баррикады. Включая сами баррикады.

Выхожу на другую остановку. Такой же перекресток. Близнецы. Те же симптомы. Жду автобуса.