Она символизировала смерть
уже самим фактом своего существования.

Ю. Давыдов, Бегство от свободы.

Я постучался. Приоткрыл дверь. Мне дали знак подождать немного. Я встал у двери. Аспирантура, 1-ый курс. В соседних аудиториях сдают экземены. Несколько болванов травят анекдоты, у туалета дозубривают лекции набитые дыры. Мелькнуло что-то, содержащее в лице мысль. Разве что как мираж. Разве что как тоска. Уныние. К умным лицам еще большее отвращение. Возведем обскурантизм в ранг государственной религии, - в конце концов, всякой религии свойственны черты оживления мертвечины.

Где-то возле кассы опять недодают стипендию. Кассиры отстегивают своему руководству. Студенты бесконечно занимают друг у друга, что создает крайне неблагоприятную моральную обстановку. Слава богу, я отвязался от всевозможных курсовых проектов и остальной части университетской учебно-миазмовой программы. Порабощение через внушение напряжения.

Я встаю у двери и погружаюсь в текущее мое состояние. Я уже не студент. Но еще и не преподаватель. С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что это место не по мне. Я пока еще не научился изымать себя из этого, университетского, контекста. А в другом я себя и не представляю.

До этого я был на английском. Протухшие бессмысленные тексты для foreign students. Рассказал о том, как я провел зимние каникулы. Была коронная фраза – “I spent my winter holidays in Yerevan”. Этим было сказано все. Все меня поняли (наконец-то! ). Многие многозначительно покачали головами. Я их не понял.

ПОсле – собрание в актовом зале Аспирантской Школы. Жидколобый академик, говорящий по-армянски с большим акцентом, желтый как рукописи в Матенадаране, скромно, по-академически, одетый. Иногда он переходил на русский, чем обнаружил свою полную несостоятельность в языках и неспособность изъяснять – даже отрывочно – свою мысль.

Но в общих чертах речь обрисовать можно. Звучала новая вариация на старую тему о пользе образования (особенно инженерного) в эпоху НТП. Ссылался на свои многочисленные (!) гипермонографии, сурдостатьи. Переход к схемам. Цепь математически выложенных упорядоченных комментариев. Логическое мышление. Рационализм. Механицизм. Вульгарнейшая позиция. Бесспорная возможность применения математического аппарата повсюду (включая вопрос ощущений при мочеиспускании).

Всего одна оговорка: “Правда, мы не можем спрогнозировать длину юбок через десять лет (это он так шутит). Когда мы имеем дело с женской ситуацией (!) математика бессильна (так он выражает позицию мыслящего человека)”. Оживление в зале. Некоторые квазимодо хлопают.

Академик – полные панталоны радости. Продолжает. “Моду делают мужчины” – думаю я. Инженерная мысль позволяет нам конструировать жизнь по нашему жалкому образу и гадкому подобию. Строгость тезисов – единственный путь приобщения к вечному, с тем чтобы заявить о себе, объявить себя социально значимым в прохудившихся сетях производственных отношений. Коллективная рефлексация на предмет обнаружения гуманистических возможностей прогресса. Гордиевоузлы и Дамокловомечи. Промышленная оргия. В погоне за сверхприбылями все равны. Ущемление либидо. В мире животных миниюбок. Ничего кроме делопроизводительства.

Какая пламенная речь!
Все делают задумчивые виды, все задумчиво аплодируют, все задумчиво хотят поскорее и понезаметнее смыться. Я молчу, я не проявляю признаков жизни (я из другой оперы).

Неужели столько глупостей можно наговорить за такойкороткий промежуток бремени?

Испытание продолжается. Следующий по списку – мой научный руководитель. Встреча на Эльбе. Замечательный человек. Я у него многому учусь. Милейший и мудрейший человек.

Однажды он мне рассказал удивительную историю. Как он искал ГЛАЗ ДОЧЕРИ! Это случилось во время энергетического кризиса и блокады. Его жена и дочь возвращались от соседей, обитающих на верхних этажах. На лестнице было очень темно. Фонарь светился очень тускло. Дочь поскользнулась и упала, зацепив за что-то глаз. Он выбежал на крик. Ее увезли в больницу. Все думали, что она потеряет глаз. Но “бог милостив” – глаз сохранился. Профессор разогнал соседей и оказался в темноте. Полночи он провозился с фонариком на лестничной площадке, пытаясь найти глаз. У него в загашнике была пачка сигарет (он некурящий), которую он выкурил в час. Все обошлось. Но когда он рассказывал мне это (этот разговор возник из предыдущего, о вреде курения), я почувствовал как все в нем перевернулось. Он очень удивил меня.

А что же на самом деле значит для него наука?

Разве можно сказать, что я меньше ученый чем они?

Тандем: риторическая гимнастика & толпы воображающих о себе бог знает что посредственностей.

Обо мне, видимо, забыли. Продолжаю. Как мало им сейчас платят. Мучаются. Борятся за дополнительное финансирование. Импотенты мысли. Реанимировать свои малохольные знания в коммерческом ключе. “Однозначность тезисов”. Одномерность мышления. Вот замечательные образчики глохнущей культуры детерминизма. Рак прогрессивного знания. Тормозы цивилизации. Спидозники воображения. Рабы трезвой рассудительности. Смиренные волы здравого смысла. Труд довел обезьяну до очеловечивания. Безнадежного и беспросветного. Что заставляет меня, мутированного примата, обвинять седую святость академического знания. Нигилизм – ключ к жизни, единственно возможный сосредоточенный взгляд на перлы всемирного лицемерия. Но нигилизм, будучи открытием начала, есть закрытие конца. Нигилист - человек обреченный. Нигилист - человек, герметизирующий жизнь, заранее зная, что это его убьет. Попавшим в вакуум жизни остается только одно – сойти с дистанции, признанной общечеловеческой. Трагедия нигилиста – это прежде всего трагедия его совести. И я хочу перестать обманывать обманывающих меня, прервать эту связь, уединиться в своей борьбе против всего, что безальтернативно.
За детское неведение!

Memento vivendi!

Капитализм – это абсурдист плюс зомбификация всей страны.

Поэтом можешь ты не быть, но дадаистом быть обязан.

Долой свинодержавие!

Нарисуем женщину в политическом ракурсе.

Вся власть неподчинению.

Мы за Воображение!

Наше движение – центробежное!

Культура – мозг цивилизации.

Антисвобода, антиравенство, антибратство.

Вперед, за дело протеста!

Манифестация – мое видение ситуации.

Семь раз отрежь, один раз отмерь.

Женщина – такое же чудо, как и телевизор. Но моргает.

Верните людям людей!

Свободу свободе!

Слава партизанам совести!

Гуманизм – это настроение.

Труд – вера в человека.

Отказаться от всего, что не может быть расценено как отказ.

Все на баррикады целеполагания!

Авторы респонсибилитивны во всех аспектах своего существования.

Я боюсь только за одно – за свое словодержание.

Бойтесь интеллигентов, дары подносящих.

Делайте свое дело не оборачиваясь ни на что, кроме сырого восприятия.

На улицах мысли нет окон.

Вот сейчас, когда меня разрывают на части созревшие во мне сомнения, могу ли я продолжать сюда ходить. Слушать, говорить обсуждать, записывать, отписываться, обкладывать себя универсальностью и думать свою непрестанно модулирующую думу. Красть у самого себя силы, энергию, а главное – время на маскировку и надуманную рекогнесцировку. Смогу ли я отстаивать позиции, которых у меня нет и не предвидится. Поддается ли это маскировке. Бездействие – флагман действия. Хочешь действовать – бездействуй. Только так можно отстоять свою точку зрения.

Человек умер!.. Да здравствует человек!

Спасибо, спасибо, я ненадолго. Выйти за рамки, чтобы загнать себя в них еще больше. Метагалактика контекста. Проклятие Гуттенберга.

Глупость глупость глупость глупость глупость глупость глупость глупость глупость глупость глупость глупость глупось глупость глупосьт глуопсть гглпуость глоупьст гьлпоутс гупосльт глпеорйф гляидфлерх гляхйсь гдфиорд гакф – ГЛУПЕЙШЕСТВО.

Вот глупость!

Вхожу и сажусь за стол, на обычное свое место. Достаю написанную на днях статью.

-Написал?
-Вот, посмотрите.

Долго и внимательно вчитывается. Чтобы скатать, много ума не нужно. Больше работай над собой (!). Это что-то отдаленно напоминающее обзор. Подумай и напиши заново. С мыслью. Проблематика надуманна. Надумана. Не расстраивайся, дерзай дальше. Не все сразу. “Отшлифовывай мозги”.

Должен признаться, меня очень бесит и невыносимо тяготит следующее обстоятельство. Это обстоятельство связано с той группой людей, которую я называю околоинтеллектуальной средой. Как правило, такие люди, услышав о моих метафизических интересах, многозначительно улыбаются и говорят, что сами проходили те же этапы развития и “это <увлечение у меня> скоро пройдет”. Бессилие (естественно, я имею в виду интеллект<нет биологизации!>) обречено на смерть. Сила (power) бессмертна. Я устал от тлена мертвецов, мне нужна живая плоть и кровь. Но не в качестве потребителя, а в качестве потребляемого.

В то же время, есть и интересное. “Я не понимаю, но мне это очень нравится”.

Несколько слов в защиту творческого человека. Называйте как хотите – экскурс, отступление; я бы это назвал вступлением. Творческий человек знает на что идет, отдаваясь в полную и безраздельную власть познания и продуцирования. Сместим акценты – искусство требует не жертв, а мук. И здесь не может быть речи ни о каких компромиссах. Истинный художник бескомпромиссен в силу своей природы. Жертв выбирают, муки – нет. Поэтому человек, самовольно и добровольно идущий на самозаклание на алтаре Искусства, должен обладать недюжинной силой собирать разбросанные камни, даже если от этих камней ничего не осталось. Художник вырабатывает свой фермент социальной ответственности (вряд ли это можно назвать совестью) и выносит его на суд современности, сознательно давясь от удушия и бесконечно конвульсируя в приступе Приобщения (ангажированности).

Нервы. Глупость.
Все ясно, переделаю. Куда после этого?

Несколько дней назад я столкнулся с деканом факультета внешнеэкономических связей. Он попросил зайти. Ну, думаю, предложит работу. Хоть на полставки. Мне как раз это и нужно – немножко денег в обмен на небольшую ответственность.

Пошел к декану. Стучусь. Он говорит, что занят. Я спрашиваю, по какому делу звали. Говорит, к нему попал новый пакет экономических программ. И что он может его мне любезно предложить.
“Кайфная вещь, как раз по твоей диссертации” – панибратски заключает он.

Я сделал вид, что очень образован (в обыденном, кафетерийном, понимании этого слова), и попросил разрешить мне использовать этот пакет для моей диссертации, так как это мне до невозможности необходимо (опять спланированное проявление инициативы!).

И хоть цель моей диссертации мне непонятна так же, как и причины возникновения вселенной, я все же самолично поставил себя в неловкое положение, которого наверняка не было бы, если бы я только осмелился и плюнул на все С самого высокого дерева На дно самого глубокого ущелья.

ПЛЮНУТЬ НА ВСЕ. КАКОЕ ЭТО БЛАЖЕНСТВО! САБОТИРОВАТЬ ВСЮ ЭТУ АЗБУКОПОДОБНУЮ ГЛУПОСТЬ. ВОТ МИГИ СЧАСТЬЯ!

Пошел в библиотеку (опять эта раздолбистая пресловутая библиотека!). Вот глупость!

За мной шла грудошлепка в дубленке. Грудь в два глобуса. Завертеть и опустить наугад палец. Интересно, в каком месте на the глобусах сейчас нахожусь я? Хотя нет – совсем не интересно, глупость какая-то! Я открыл дверь, прошел вовнутрь и придержал ее для нее. Она меня даже не поблагодарила. Что-то фыркнула себе под кингконгонос. Глупость. Жили бы мы в каменном веке, я бы содрал с нее живьем шкуру. Обработал по-первобытному кожу. И настриг себе миллион презервативов. Ты бы у меня вкалывала, как папа Карло. Как проклятая! Глупая ты дрянь!

Прохожу мимо экспозиции книг, выставленных по случаю юбилея какого-то местного писателя. Глупость. Глупоглупость! И архитектура, и конструкция этой клоаки – дерьмо это все, глупизм.

Зал научных работников. Одни старики. Все читают, что-то пишут, отрываются с задумчивыми лицами от книг, полуобдумывают. Очкастая коренастая женщина сдает книги. Сверху “Поляризация ионизированных мономеров”. Убирает исписанный блокнот в сумку. Выходит. Беру свои книги и не нахожу себе места. Ворочаюсь. Беспокойство сонливости. Одним словом, глупость.

И вообще, – сегодня день глупости.

Я провозглашаю этот день днем глупости. Надо не забыть, какое сегодня число. Ничего, до конца года дата будет пересматриваться неоднократно. Когда дело доходит до глупости, непременно возникает путаница в степенях сравнения.

Иду по широкой центральной улице. Магазины, аптеки, бары. Зашел в магазин за жвачкой. Вдруг сверху капля – ляп! – прямо рядом с ширинкой. Будут думать, что. Опять глупость.

Сколько болтовни! Разогнать всех слезоточивым газом. Всех. Миром правит глупость. И я часть этой глупости. И все, что случится нового (или забытого старого), вновь окажется глупостью.

И по большому счету, все мои усилия – глупость. Все и вся, чем и чмя я восхищаюсь - сумашедшенейшая глупость на свете. И это вывешенное в доме напротив белье - просто глупоголия. И пыль на моем фано – суперглупость.

И все остальное – самая глупая глупость.
И подвиг – аппроксимация глупости.
И опыт, сын ошибок трудных.