MetaPoetry


Я начинаю эту поэму в здравом уме и трезвой памяти
Я бы назвал эту поэму “Emil Petrosyan Superstar”
но трагедии должны начинаться хорошо

Моя поэма ничто кроме как продукт отчуждения и т.д.
Моя поэма ничто кроме как дневники рабства
Моя поэма ничто кроме как кусок вырванный у меня из пасти

Я всегда был на виду у всех
Но они не знали что я и есть тот самый Микки Маус

Я всегда думал что это я творю поэзию
а оказывается это поэзия творит меня

Поэзия я отдал тебе все и теперь я ничто

Сколько горестных вечеров я повторял эту фразу как заклинание
У меня кончались слова
У меня кончались мысли
У меня кончалось все
А я все порывался что-то сказать, например

На пленку можно записать все
Я просто сидел
и понимал что на пленку можно записать все
консервация чувств
книги сколько пафоса
это никогда не было куском дымящейся совести
это просто консервы слов в собственном соку и т.д.

когда я вижу тишину это плохой знак
я молчал сложа руки
я пытался обозначить себя на этом фоне
хотя бы контуром
мне было невдомек что еще немного и я по-настоящему съеду

я подвел себя к гильотине телевизора
я видел свою откатившуюся голову
масс-культура и т.д.

прошлое время
ничего не решает так много как прошлое время

я хотел засмеяться и т.д.

я читал книжки по естествознанию и жрал мясо
это была прекрасная диета
диета календарных чисел

цвет и слово
мнение и знание
цвет – это слово
слово – это мнение
знание не что иное как цвет слова и слово цвета

мы не знаем слов войны
мы никогда не знали слов войны
но мы знаем войну слов
когда я ушел на эту войну мне было шестнадцать
я ушел добровольцем
прошло десять лет
я до сих пор воюю
мне страшно здесь
но мне еще страшнее возвратиться

в этом электромагнитном поле заряжено все кроме ее глаз
ее глаза секундомер

поэзия – это секс через мозги
это красота через крайность
она берет букетик тарбских цветов
и из ее ладной юной попки показывается бог

я один на один со вселенной ее жопы
она заводит вечную пластинку своих ласк
и мне слышится только одно – мотив Смерти

при попадании мысли мои глаза растекаются
концентрическими окружностями на мертвой поверхности реальности
еще один день
что я видел за этот день
что я слышал за этот день
трагедия – это сказка про белого бычка

тот кто идет по кругу думает что знает где центр
тот кто сидит в центре думает что знает где круг

свободное падение в комнатных условиях
сигнал SOS не более чем приглашение на казнь
и в этом есть динамика

она высовывает язык
я высовываю язык
язык оставляет ее позади
язык оставляет меня позади
мы топчемся где-то
пока наши языки создают контекст
в котором мы попытаемся предстать в качестве удовлетворенных людей
современный человек – это самовоспроизводящее радио
это просто инструмент
это просто средство
это мыслящая вещь

фонограмма ее глаз записана на мои любимые джинсы
когда я фискирую ее взгляд
это все равно что снимать показания со счетчика
ее глаза – ее приборная доска
что ее глаза если не хронометр
что ее глаза если не спидометр
что ее глаза если не индикатор горючего
я смотрю в ее глаза и вижу одни только цифры пробега

лето – ее любимые трусики
она выходит чтобы войти
а я вхожу чтобы выйти
между нами так мало общего
что я удивляюсь сообразности наших инструментов

ходил в магазин
слушал музыку
смотрел телевизор
торчал в интернете
висел на телефоне
на сегодня моя программа пребывания завершена
эта версия не для печати

когда она так смотрит
я чувствую что готов на серийное убийство и т.п.

поэзия – это религия секса

иногда я еще вижу выход
но сегодня уже ничего не изменить
я Карлсон живущий у нее на жопе

слишком много вопросов для обыкновенного вечера
приправленного бытовыми обсуждениями предстоящих мероприятий
все очень просто
жрать спать срать

мы ебались
и это было как атомная бомба
летящая на мирный спящий город
и мы знали об этом
но не говорили никому
даже самим себе
было сто пауз
но я шел с пульсирующей мыслью в лице
потерянный и убитый
как маленький мальчик которому негде рисовать

я выпиваю кофе
чашку за чашкой
надеясь что это мне как-то поможет
но трагедия моего существования
ведет себя как последняя сука

с каждой секундой я все больше становлюсь неразрешимей
мое существование еще теплится в моем взгляде
но его уже нет в моих словах
мои слова вымерли как динозавры

выбирать остается все меньше и меньше
я писал и продолжаю писать эту поэму уже более трех месяцев
всего несколько листов
несколько листов
но когда входы делятся на четное число
это для меня почище священного писания

моя поэзия – путешествие на край себя
я готов показывать свою поэзию всем и за это себя ненавижу
я готов не рассказывать о своей поэзии никому и за это ненавижу себя
я готов сдохнуть поэтом
но как этого мало
как этого мало

поэзия в заточенных карандашами глазах
мягкое развевание ее волос с которых начинается многое
юность это неизлечимо
юность во всех словах
от я до ты
просто мясной орга’н
и когда мы осуществляем стыковку я даже не знаю кто из нас больше Бах
мой отправной пункт - тот замызганный замусоленный смятый лист бумаги
моя метафизика диалектики и диалектика метафизики
“да” положенное в основу “нет”
“нет” положенное в основу “да”
движение начинается с удивления
удивление начинается с бесконечности
бесконечность начинается с движения
навстречу друг другу

во всех пространных размышлениях о смысле жизни есть нечто доброе
во всех ее улыбках есть что-то доброе
во всех ее ужимках есть что-то доброе
во всех моих содроганиях есть что-то доброе
есть что-то доброе чем я ни с кем не делюсь
мои книги с перерезанным горлом валяются у шкафа
груда мусора озарений
чтобы моя поэма заговорила ей нужно развязать язык
я подвергаю ее невероятным пыткам
и наконец она раскалывается
она говорит со мной от бессилия и злобы
я говорю с ней от бессилия и злобы
мы понимаем друг друга
это призовая игра

она подкладывает наш диалог себе в лиф для объемности
мы имитировали игры в которых нельзя стареть
но нельзя не из тех слов
совсем не из тех

сейчас у меня такое ощущение
будто я закончил работу над полнометражным фильмом
длиной в 25 лет моей жизни
фильм-паноптикум фильм-иероглиф фильм-дорожный знак
перескакиваем ли мы в дискурсе с одной мысли на другую?
Необходимость монтажа
Огрубевшие чувства
Sense data
Ценность всех ритуалов в том что они совершаются против шерсти
Она умудряется так закутаться в мораль
что чуть завидев ее органон
меня так и порывает снять шляпу

холодный летний вечер
она сложила шахматную доску своей пизды,
на которой я в который уже раз потерпел поражение
она забрала ее с собой
она сказала что делает это для меня

невозможно медленно
поцелуй вспять
негоциация ассоциаций
я не стал возражать

у меня еще есть время
у меня и в самом деле еще есть время
есть время
время все обдумать
именно этого я боюсь больше всего
я боюсь всего
ее жопа ни дать ни взять настоящий бультерьер с розовым влажным носом
она загнала меня в угол
она ведь думала что я ищу в ней женщину
а я искал в ней только поэзию

все прекрасное в ней привнесено мной

я вижу сиськи и понимаю – это девушка
я вижу девушку и понимаю – это сиськи
красота только показывает

есть предложения которые не дают мне покоя
оно говорит: ты уже готов
оно говорит: встань и иди
оно говорит: не верь врагам своим
оно говорит: я укажу тебе путь
но я верю только в то что испытал
я испытываю только то во что верю

eat-concert
я во фраке
тщательно отрепетировав сажусь за еду как за концертный рояль
как
еда проносится как симфония
как
я не смотрю вниз

моя голова дрожит
и дрожь по пробегает по всему телу зарядом
была весна
я ходил по улицам
и глазел на то как я глазею
город пронесся мимо электричкой
а я остался с догорающими стихами в глазах

когда я обнимаю маму мне ничего не нужно
когда я обнимаю маму мне ничего не нужно
когда я обнимаю маму мне ничего не нужно
беда только в том
что иногда даже в маме не находишь мамы

мама и убитый немцами вечер

этот город вылинял и возвратился в себя

поэзия – это болезнь
единственная болезнь переживающая своего носителя

иногда мне ничего не остается как декодируя людей складывать из них карточные домики
эти карточные домики прочны
они закреплены моралью
все дыры залеплены этой моралью
это всего лишь пробка на ее пизде
откупоривая которую я и в самом деле встречаю джина
она знает это
и поэтому она носит джинсы

выигрывает тот кто первым скажет да
выигрывает тот кто первым скажет нет
выигрывает тот кто первый

некоторые вещи достигают моего разума разряженными
некоторые вещи достигают моего разума отрицательными

я работаю
в этом мое принципиальное отличие от животных
я работаю
в этом мое принципиальное сходство с животными

я не видел ничего
мягкое приключение
я замерев сидел у ракушли ее пизды и слушал море
это было теплое солнечное море с множеством бликов
она подняла ногу
и я оценил ее преимущество

когда гаснет свет люди превращаются в зверей
когда гаснет свет мужчины превращаются в женщин
когда гаснет свет женщины превращаются в мужчин

ища нужное слово я делал упор на поиск

время это не секунды
время это не секунды
время это не секунды
время это не секунды
время это не секунды
время это не секунды
время это не секунды
я не знаю что это
но это не секунды
время
еще немного и ее жопа потускнеет
и я как пчелка перелечу к другому цветку

не думаю что мысль все та же
но ее можно взвинчивать и развинчивать

энергетические орбиты определили мою судьбу
как заключение в мысли
замуроваться в мысль

слово – это материализованное желание
экзекуция мысли
разряженное удивление

7:08
через 10 мин.
я сяду в метро и делая деловое лицо поеду на работу
где я въебываю допоздна
задумчиво ковыряясь в файлах
и улыбаясь при каждом удобном случае
как мудак

каждый день моя эстетика уступает место трагедии

от нуля до девяти
такая картина
она до сих пор примерзает к моим глазам

я смотрю на нее
это взгляд робота
это как прочерченный след истребителя
это недолго

я аккуратно отрываю листки моего блокнота и складываю в сторону
в моих глазах двоичный код
в моих глазах двоичный код
в моих глазах двоичный код
она укрылась моим смехом
я выковыривал ее из записей
но потом меня прошибло
в ее жопе мировые запасы урана

она подолгу не кормит свои соски
и теперь они набрасываются на меня как разъяренные доги

на ней светящийся ошейник и она говорит ноты
ее руки завязаны на мне галстуком

в жизни каждого поэта
наступает момент
когда поэзия улетучивается из всего
что он сделал

и эти моменты не случайность

моя мысль прямо пропорциональна массе ее сисек и обратно пропорциональна квадрату расстояния между нами

вид обнаженного тренирует память

все слишком просто
даже еще проще

она слушала так внимательно что мои слова доходили до нее материализованными
и если бы это было возможно
она не упустила бы случая
запихнуть их себе поглубже в жопу

продолжая начатое меня неудержимо тянет начать по-новому
я столько думал о том
что будет в этой поэме
что утратил всякий смысл продолжать ее

только что под складки ее платьица скрылась изворотливая ящерка ее пизды
в этой сучьей саванне университетских корпусов ни одного места в тени
из-под ее джинсов проступают рюшечки трусиков
это ловушка
это капкан
и я как попавшийся волк отгрызаю себе руки

мне грустно видеть как полнеет томик моих стихов
еще вчера он был худой и дохлый
а сегодня
у нее между сиськами блеснула золотая безделушка
и я лезу на стены от невозможности постигнуть силу ее красоты

одна из самых интересных техник нарисования женского портрета – продолжительный секс

ее жопа лучший накопитель литературной информации
оригиналы моих поэм хранятся на вкуснейших жопах города

это доброе измученное благородное лицо
принадлежит ли оно мне?
Или я не властен ни над чем в этом мире
Является ли мое неприятие мира каков он есть
результатом борьбы, интеллектуального становления?
я не ищу защиты
меня может убить что угодно
так уж получилось с самого детства
я рос одиноким

сегодня был один из тех дней когда невозможно
я стою перед зеркалом
с красными от перевозбуждения глазами
ероша волосы
бормоча черт знает что
куда бежать?
куда бежать?
куда бежать?
Верим ли мы в чудо?

Мифы в моих глазах
Улица в знаках
Движение стройных ножек по направлению от
Любознательность как грязь под ногтями
В этой игре сумасшедшие у всех на виду
Наши перемещения не описать механикой
Наши перемещения не описать механикой
Наши перемещения не описать механикой
Она делает шаг и я понимаю –
Наши перемещения не описать механикой

я всегда довольно ясно сознавал что искусство как ничто другое граничит с безумием
связавшись с искусством
все беспокоящие проблемы рискуют дихотомироваться
в отдельные непроницаемые миры
сводящие жизнь к непрерывно-каузальному восприятию нелепиц

и гений – парадоксов сутенер
и случай – бог-обогреватель

акуломир универов
вчерашние школьницы
с сумочками набитыми презами
агонизирующие преподы
заживо спаленные поэты

эти записки имеют все основания претендовать на бессмертие
ничто не впечатывается в лист как мысль
я словно принимаю вербальные сигналы своего бессознательного
они поэтичны
еще одна мысль
поэзия как аутотренинг настраивающий только на смерть

вечерами я уже не могу себя убедить ничем
надежда страшное слово для тех у кого сердце упрощено как дробь

что меня заставляет приходить домой
запираться на музыку
и часами вглядываться себе в глаза
с зависшим в зеркале выражением счетчика посетителей сайта

была литература факта
была музыкальная литература
были живые натюрморты и человеческие пейзажи
были портреты неодушевленных вещей
НО ЭТО НЕ ТО

я верю в литературу влетающую в открытую форточку как муха
я верю в литературу ее трусиков
я верю в литературу хлещущую из горла кровью
я верю в литературу смущающую как преждевременная эякуляция
я верю в литературу запертую в глазах
и когда-нибудь
в один прекрасный день
в один чудесный день
в один фантастический день
она выскочит на улицу
и я узнаю ее
я обязательно узнаю ее
я во что бы то ни стало узнаю ее
пусть это будет завтра.

январь – май 2002г.